Очевидно, что романтически толкуемая «любовь-страсть» ни¬как не могла быть вписана в рамки супружеской («семейной») любви, несмотря на все усилия ее умеренно-прекраснодушных защитников. Она могла существовать лишь как идеология и прак¬тика адюльтера, выполняя подчас и некоторую компенсаторную функцию (например, как компенсация избыточного ригоризма пуританской семьи). Адюльтер же (в переводе с французского — нарушение супружеской верности, супружеская измена, прелюбо¬деяние) — это «весомое, грубое, зримое» воплощение принципа, решительно противостоящего семье на общем для них поле любви. Это семья, взятая со знаком «минус», или «антисемья». Это энтро¬пия, обступающая семью извне, как ахейцы Трою, и, подобно ахейцам, пытающаяся проникнуть вовнутрь семьи с помощью троянского коня, в роли которого должна выступить «любовь- страсть», если, конечно, ее удастся представить в качестве «моде¬ли», «образца», «идеала» истинной любви.
Пока слова: «Старый муж, грозный муж, режь меня, жги меня» — имели какой-то смысл, на это еще можно было рассчиты¬вать. Однако, чем меньше риска было в том, что «грозный муж» станет «резать» и «жечь» жену, предающуюся адюльтеру, роман¬тизировать «любовь-страсть» в качестве высшей ипостаси любви становилось все труднее. Тут уж приходилось играть на диамет¬рально противоположных эмоциях, с большим трудом поддаю¬щихся романтизации: «Мой муж, быть может, честный, хороший человек, но ведь он лакей! Я не знаю, что он делает там, как слу¬жит, а знаю только, что он лакей» (это уже из «Дамы с собачкой»
А. П. Чехова). А почему не «лакей», скажем, Гуров? Такой во-прос мог бы возникнуть, если, не «вживаясь» вместе с Анной Сер¬геевной и самим Гуровым в «предлагаемые обстоятельства», глянуть на этого героя-любовника со стороны, предположив возможность другой точки зрения, кроме его собственной (в пре¬делы которой виртуозно вовлекает нас автор).
Если даже А. П. Чехову, наделенному невероятным чувством юмора, приходилось балансировать на грани опереточного: «Там только деньги, а здесь любовь и песни», когда он пытался влить «новое вино» в сильно потертые и даже местами продырявленные «мехи» идеологии адюльтера, то есть ли реальная, культурно¬историческая перспектива у дальнейшего развития этой идеологии сегодня, сто лет спустя после того, как Парфен Рогожин воткнул нож «под самую левую грудь» Настасьи Филипповны?
Страниц: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347
